В двух разных местностях, не зная друг о друге, жили два человека. Один из них — в безбрежной казахской степи, другой — в горах Дагестана. На двух разных языках звучали их песни.
Но история сблизила и поставила их имена рядом — Сулейман Стальский и Джамбул Джабаев. Народная песня, которой они посвятили свои жизни, сделала их в глазах современников близкими, как родных братьев.
Стальский и Джамбул начали петь свои песни задолго до Октября. После революции они, уже старые по возрасту люди, ощутили огромный душевный подъем. Начался новый взлет их творчества, еще более мощный, чем в молодые годы.
Дагестанский крестьянин Сулейман, слагавший стихи на лезгинском языке, был народным певцом — ашугом.
Поэт родился в мае 1869 г. в семье бедняка-крестьянина в ауле Ашага-Стал (отсюда прозвище — Стальский). Рано оставшись без матери, в тринадцать лет Сулейман ушел батрачить в Дербент на виноградники за четыре рубля в год. Молодость Сулеймана прошла в лишениях и скитаниях. Он работал на плантациях в Гяндже, в самаркандском депо, на стройке железной дороги и моста через Сыр-Дарью, на нефтяных промыслах в Баку.
Однажды, уже в зрелом возрасте, услышав, как бродячие певцы-ашуги поют о соловье, он сказал: «Ведь это все лежит у меня на душе. Я могу спеть не хуже!» Вернувшись домой, он сложил песню. Старые восточные поэты на все лады восхищались соловьем, поющим песнь над розой. Сулейман же написал о нем совсем по-другому:
Стальский был первым из старшего поколения поэтов Дагестана, искренне и горячо воспевшим революцию. После установления Советской власти в Дагестане Сулейман поет песни о новой жизни своего народа, о весеннем севе, о Горьком, Пушкине, Кирове, Красной Армии, горцах-колхозниках. Знаменитый ашуг, удостоенный звания народного поэта Дагестана (1934), по прежнему работал с мотыгой в поле и на огороде. До конца дней своих вдохновенный певец оставался горским крестьянином. В 1934 г. он приехал в Москву на I Всесоюзный съезд советских писателей.
«На меня и — я знаю — не только на меня произвел потрясающее впечатление ашуг Сулейман Стальский, — сказал в заключительной речи на съезде М. Горький.— Я видел, как этот старец, безграмотный, но мудрый, сидя в президиуме, шептал, создавая свои стихи. Затем он — Гомер XX века — изумительно прочел их. Берегите людей, способных создавать такие жемчужины поэзии, какие создает Сулейман».
* * *
Народный казахский певец-акын Джамбул пел свои песни, аккомпанируя на народном инструменте — домбре. Эти песни слышали во всех уголках Советского Союза.
Знаменитый акын родился в Шетысу (Семиречье) у подножья горы Джамбул, по имени которой он и был назван Джамбулом. Отец будущего народного поэта Джабай был бедным скотоводом-кочевником.
Вырос Джамбул в юрте. Вместе с семьей он переезжал с кочевья на кочевье. Его дядя, брат отца, был известным домбристом (домбра — народный струнный инструмент). Джамбул очень любил слушать его песни и двенадцати лет от роду научился играть на домбре. «Когда инструмент попал мне в руки, я забыл о шалостях, — вспоминает Джамбул,— мне казалось, что звенит не домбра, а мое молодое сердце». Это решило судьбу певца Казахстана.
Природа одарила его сильным голосом. В четырнадцать лет Джамбул решил жить самостоятельно. Во время «уразы» (магометанского поста) он ходил по юртам и пел «жарапазан» (обрядовую песню).
Когда Джамбулу исполнилось пятнадцать лет, он поехал в аул к знаменитому акыну Суюнбаю, который, выслушав песню Джамбула, сказал: «У тебя есть способность быть акыном.
Ты обладаешь хорошим голосом. Слова, которые ты поешь, выбраны очень удачно».
Джамбул стал учеником Суюнбая. Акын, выезжая в аулы, брал с собой и ученика. Сперва Джамбул исполнял песни, сложенные учителем, затем он стал петь и свои собственные. Он готовился к состязаниям с акынами. Для этого он изучал историю своей родины, сказания казахского героического эпоса, песни раздольной степи.
И песнь его становилась все сердечней, все сильней воздействовала на людей. «Когда я пел о народе, я пел и о себе. Когда же я пел о себе, я одновременно пел о народе». Постепенно ширилась слава акына Джамбула.
Песня в степи — большая сила. Песни Джамбула летели по степям, как ветер. Местные казахские богачи боялись его песен.
«Так прожил я до 55 лет, — рассказывает Джамбул. — …В 55 лет я стал сутул, как старый беркут, глаза — померкли, а голос ослаб. Вместо домбры у меня в руках появилась палка. Вместо широкой степи — узкая постель».
Семидесятилетний Джамбул увидел зарю новой жизни. Он услышал имя Ленина и стал свидетелем победоносного шествия Красной Армии.
Преображалась его родная степь. И вот престарелый певец, который, казалось, уже завершал свой творческий и жизненный путь, пробудился к новой жизни: «Почувствовав прилив свежих сил, взял я в руки домбру. Вернулась моя молодость, и я запел». Эта возвращенная революцией творческая молодость певца-акына нашла свое выражение в многочисленных ярких песнях и поэмах, посвященных новой жизни в обновленной казахской степи.
Во всех своих произведениях, больших и малых, Джамбул остается верен традициям поэзии Востока — цветистой и пестрой, как убранство и быт народов Азии, богатой сравнениями и метафорами, изобилующей мудрыми изречениями.
Явления истории и культуры других народов Джамбул умеет делать глубоко своими, национальными. Так, Пушкин у него становится «акыном», Калинин — «аксакалом» (т. е. «белобородым» — самым старшим), Горький тоже приближен к степям, к Казахстану: «В степном озаренном лучами краю о солнечном Горьком я песню пою».
В дни войны Джамбул слагает песни о борьбе советских людей с фашизмом. Стихи Джамбула, посланные им в осажденный гитлеровцами Ленинград («Ленинградцы, дети мои»), были поддержкой для героических защитников города.
Когда нависла угроза над Сталинградом, акын пел свое «Письмо сталинградцам». В великой битве на берегу Волги смертью героя погиб сын поэта Алгадай. Ему Джамбул посвятил песнь «На смерть сына», призывающую отомстить за него захватчикам.
Джамбул Джабаев умер в июне 1945 г., не дожив всего нескольких месяцев до своего столетия.
Комментариев нет:
Отправить комментарий